Совершенно замечательная вещь  - Хэнк Грин

Но на самом деле мне необязательно это делать, подсказал мне разум. Карл спас бы меня. Он спасал меня раньше. Дважды. Где он сейчас? Где рука голливудского Карла? Почему он позволил мне войти сюда? Чувство разочарования нахлынуло на меня так сильно, что я чуть не закричала.

– Эйприл, ты в порядке?

Я кашлянула.

– Ага.

– Можешь разбить окно?

– Ага.

– Хорошо, просто оставайся на линии, и, когда дым станет слишком густым, тебе нужно будет разбить это окно.

– А как я пойму, что пора?

На секунду он замолчал, затем ответил:

– Поймешь.

Я выглянула в окно – оно было настолько мутным от дыма, что я не могла разглядеть дальнюю стену. Однако были какие-то оранжевые вспышки.

Я схватила телефон. Поверить не могла, что трансляция все еще шла. Аудитория теперь раздулась до более чем десяти миллионов зрителей. Мой самый большой стрим на сегодняшний день! Оказывается, трансляция очередного покушения на собственное убийство – отличный способ узнать мнение. Также, наверное, не мешало делать это только в лифчике и узких джинсах.

Думаю, неудивительно, что в данный момент я не особо думала о приличиях.

Я несколько раз кашлянула, но не безудержно, и сказала в основном чтобы отвлечься:

– Привет всем. Как идут дела с текстом Дэвида Боуи? – Маленький iPod все еще играл.

Комментарии пролетели слишком быстро, чтобы их увидеть. Я прокрутила ленту, чтобы их приостановить. Люди, которые не относились к рядам сочувствующих (или не обвиняли меня в имитации всего этого), заверили, что разговор перешел на Сом, который, конечно, был построен именно для такого рода вещей. Некоторые люди уже пытались прикоснуться к Карлу золотом. Белое золото, желтое золото, золото в двадцать четыре карата, ничего не произошло.

Я просто сидела и читала комментарии, пока накапливался дым; глаза начали слезиться, легкие – гореть. Иногда я отвечала на вопрос или делала замечание: «Я слишком люблю внимание, чтобы имитировать свою собственную смерть» или «Это очень мило с вашей стороны, Паркер». Такие вещи. В конце концов я перешла за стол, потому что чувствовала тепло, исходящее от стены. Дым в окне был ровным, оранжевым, и я едва могла сделать два вздоха, не задыхаясь.

Я взяла свой личный телефон.

– Эй, господин полицейский? – Я разразилась неконтролируемым кашлем.

– Да, Эйприл. Отдел пожарной охраны уже здесь, но нам все еще нужно дать им как можно больше времени на работу. Когда разбиваешь окно, дым быстро приходит, поэтому нужно быстро двигаться. – Он выпалил все это на одном дыхании.

– Хорошо, – хрипло ответила я.

– Хорошо, мне нужно, чтобы ты сделала это сейчас. Дым – твой самый большой враг.

– Хорошо, я сейчас выпрыгну из окна, – сказала я, внезапно осознав, что это могут быть мои последние слова.

– Хорошо, – ответил мужчина.

Я сунула оба телефона в карман джинсов. Схватила ящик стола и швырнула его в окно. Дым начал литься в комнату. Мой следующий вдох был мучительным. В нем не было ничего, кроме крошечных игл, и последовавший от этого приступ кашля заставил меня невольно задохнуться от еще большего количества дыма. Я кашляла. Я поняла, что не получаю никакого реального воздуха.

Я думала, что успею расчистить стекло, но не успела. Я сняла с лица рубашку и накрыла ею торчащие из рамы осколки – по крайней мере для защиты. Села сверху и тем не менее почувствовала, как стекло пронзает рубашку, джинсы и кожу.

Но сейчас меня мутило. Я попыталась повиснуть на руках, чтобы спасти эти драгоценные полтора метра между мной и землей – но затем просто упала. Неуклюже и развернувшись в сторону, я рухнула в открытый воздух. Я почувствовала внезапный жар огня – маленькая комната защищала меня, – но за миллисекунды до столкновения с землей я увидела, как дым начинает рассеиваться.

Сначала я ударилась левой ногой, затем левой рукой, а затем и головой о бетон. Каким-то образом этого оказалось недостаточно, чтобы сбить меня с толку. Я продолжала кашлять, мои легкие все еще были полны злых частиц дыма. Но теперь, когда я втянула воздух, хуже не стало. Мой мозг мог сказать, что я больше не задыхаюсь, и поэтому перешел к более насущной проблеме боли, исходящей от руки и ноги.

Здесь было так ясно, что я могла видеть огонь… Он облизывал каждую вертикальную поверхность в поле зрения. Несколько чувств одновременно пронеслись сквозь туман сотрясения, но боль в ноге была самой громкой. Я оперлась на здоровую правую руку, рывком приняв сидячее положение. Посмотрела вниз. Нижняя часть – выше лодыжки – была очень даже сломана. Кровь начала пропитывать мои штаны.

– Да твою же мать! – крикнула я.

И поняла, что все, видя только темноту моего кармана в прямом эфире, услышали, как я произнесла эти слова. Даже сейчас я все еще думала об аудитории.

Я полезла в карман штанов, вытаскивая оба телефона.

– Хорошо, я в порядке – в смысле не в порядке. Я серьезно ранена, но еще не умерла. Давайте придерживаться того факта, что я еще не умерла. – Я чувствовала жар, бьющий по мне со всех сторон, но больше сверху и справа, чем слева. Поэтому начала двигаться в том направлении. Громкий и настойчивый рев заполнил склад.

А потом у меня возникла самая глупая мысль, которая когда-либо приходила мне в голову.

– Везде, по всему миру! Ребята. Не с одним Карлом за раз. Со всеми. В одно и то же время.

Как типично с моей стороны подумать, что никто еще об этом не догадался. Но у меня было то, чего не было у остальных, – аудитория. Больше, чем на Суперкубке. Больше, чем у Нила-мать-его-Армстронга.

Счетчик просмотров накрутил уже более семисот миллионов зрителей. Что вы не можете сделать с такой большой аудиторией? Ну, иногда… ничего.

Я слышала, как полицейский выкрикивал мое имя по другому телефону. Я взяла его и шесть раз кашлянула, прежде чем сказать:

– Я сломала ногу, но воздух здесь намного лучше.

– Ты можешь двигаться?

– С трудом, – наполовину заорала я, перекрикивая шум пламени.

– Просто иди к задней стене. Там меньше огня.

– Мой новый любимый вид огня, – сказала я, и полицейский действительно засмеялся.

В этот момент поступил звонок от Миранды. ХОРОШО. Это должно быть важно.

– Мне звонят по второй линии, сейчас вернусь, – выдала я специалисту по чрезвычайным ситуациям, который пытался спасти мою жизнь.

– Здесь все плохо, – сказала я.

– Я знаю, Эйприл, я смотрю. Майя здесь.

– Я знаю, что нам нужно делать. Нам нужно, чтобы всех Карлов коснулись золотом одновременно. Как и с йодом, только разом со всеми. На самом деле я не знаю, почему я говорю тебе, я должна говорить им.